Неточные совпадения
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему в
последнюю минуту. Он старался вспоминать лучшие минуты с нею; но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся
угрозу никому ненужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо.
— Вы ей не говорите, что я был у вас и зачем. Мы с ней еще, может, как раз и сомкнемся в делах-то, — сказал он, отплывая к двери. Он исчез легко и бесшумно, как дым. Его
последние слова прозвучали очень неопределенно, можно было понять их как
угрозу и как приятельское предупреждение.
Что же делать? В конце концов выходило, что предстоят только два занятия: поругаться с Лопуховым до
последней степени удовольствия и отстоять от его требований верочкины вещи, а средством к тому употребить
угрозу подачею жалобы. Но поругаться надобно очень сильно, в полную сласть.
Дядя смотрит на матушку в упор таким загадочным взором, что ей кажется, что вот-вот он с нее снимет
последнюю рубашку. В уме ее мелькает предсказание отца, что Гришка не только стариков капитал слопает, но всю семью разорит. Припомнивши эту
угрозу, она опускает глаза и старается не смотреть на дядю.
Иногда в ее голове мелькала мысль, не оставить ли Маврушу в покое, как это уж и было допущено на первых порах по водворении
последней в господской усадьбе; но она зашла уж так далеко в своих
угрозах, что отступить было неудобно.
Точно из мешка, он сыпал фамилии, названия предметов и отметки… По временам из этого потока вырывались краткие сентенции: «похвально», «совет высказывает порицание»… «
угроза розог», «вып — пороть мерзавца». Назвав мою фамилию, он прибавил: «много пропущено… стараться»… Пролаяв
последнюю сентенцию, он быстро сложил журнал и так же быстро вышел.
До
последнего, положим, дело не доходило, но эта
угроза производила желанное действие.
Последние же слова ее князю о том, что он не может смотреть на их отношения серьезно, фраза об извинении по обязанности гостеприимства, ее обещание, в виде
угрозы, доказать ему в этот же вечер, что она умеет говорить прямо, — все это было до такой степени язвительно и немаскировано, что не было возможности, чтоб князь не понял всего этого.
Начали мы предлагать старичку вопросы, но оказалось, что он только одно помнит: сначала родился, а потом жил. Даже об. Аракчееве утратил всякое представление, хотя, по словам большухи,
последний пригрозил ему записать без выслуги в Апшеронский полк рядовым, ежели не прекратит тунеядства. И непременно выполнил бы свою
угрозу, если б сам, в скором времени, не подпал опале.
Не приводил он в исполнение своих
угроз потому лишь, что не видел в этом пока надобности — жилось так, как хотелось: в кабак Герасима являлся он одним из первых, уходил чуть ли не
последним; так не могли располагать собою многие фабричные ребята, у которых хозяева были построже.
Он принадлежит к той неумной, но жестокой породе людей, которая понимает только одну
угрозу: смотри, Сенечка, как бы не пришли другие черпатели, да тебя самого не вычерпали! Но и тут его выручает туман, которым так всецело окутывается представление о"современности". Этот туман до того застилает перед его мысленным взором будущее, что ему просто-напросто кажется, что
последнего совсем никогда не будет. А следовательно, не будет места и для осуществления
угроз.
Она радовалась, что Лаевский в
последнее время был с нею холоден, сдержанно-вежлив и временами даже дерзок и груб; на все его выходки и презрительные, холодные или странные, непонятные взгляды она прежде отвечала бы слезами, попреками и
угрозами уехать от него или уморить себя голодом, теперь же в ответ она только краснела, виновато поглядывала на него и радовалась, что он не ласкается к ней.
Если б дворник имел друзей, ходил куда-нибудь, — можно было бы думать, что он сектант; за
последние года появилось много разных сектантов. Но приятелей у Тихона, кроме Серафима-плотника, не было, он охотно посещал церковь, молился истово, но всегда почему-то некрасиво открыв рот, точно готовясь закричать. Порою, взглянув в мерцающие глаза дворника, Артамонов хмурился, ему казалось, что в этих жидких глазах затаена
угроза, он ощущал желание схватить мужика за ворот, встряхнуть его...
Нелли чувствует, что говорит обидную и незаслуженную ложь, но для спасения мужа она способна забыть и логику, и такт, и сострадание к людям… В ответ на ее
угрозу доктор с жадностью выпивает стакан холодной воды. Нелли начинает опять умолять, взывать к состраданию, как самая
последняя нищая… Наконец доктор сдается. Он медленно поднимается, отдувается, кряхтит и ищет свой сюртук.
Между этим-то Степаном-палачем и вновь поступившим вторым привратником Кузьмой, спустя весьма короткое время по поступлении
последнего, произошло крупное столкновение из-за упавшей деревянной ложки, во время обеда, которую Кузьма нечаянно раздавил ногой. Ложка оказалась любимой ложкой Степана. Все сидевшие в застольной притихли, ожидая
угрозы и даже с сочувствием поглядывая на Кузьму Терентьева.
По
последнему вопросу о чувствах князя Сергея Сергеевича к княжне Людмиле разговоры повторялись почти каждый день. Деланное спокойствие Тани, с которым она была принуждена вести эти разговоры, все более и более внутренне озлобляло ее против княжны и князя. Все чаще и чаще приходило ей на мысль его выражение: «холопская кровь» и вслед за этим слагалась мысленно же
угроза: «Я тебе покажу, князь Луговой, холопскую кровь!»
Через несколько минут весь разговор конюха Павла с Егором Егоровичем и
угрозы последнего были уже почти слово в слово известны Настасье Федоровне Минкиной.
Последний тоже им отвечал ругательствами и
угрозами.
Никитич, Тимофей и другие, подобранные
последним молодцы из княжеской дворни, бросились исполнять это приказание, и Малюта, изрыгавший проклятия и
угрозы, был быстро скручен, подобно его сотоварищу по гнусному предприятию — Григорию Семенову.
Эти вооружения всех народов, эти
угрозы, которые делают друг другу их представители, эти возобновления гонений известных народностей, эти враждебности между соотечественниками и даже эти ребячества Сорбонны суть явления дурного вида, но не дурного предзнаменования. Это —
последние судороги того, что должно исчезнуть. Болезнь в этом случае есть только энергическое усилие организма освободиться от смертоносного начала.